Интерфейс

Пожарный КАМАЗ прокатил мимо безлюдной автобусной остановки и припарковался на обочине трассы.

Начальник караула Геннадий Никитин, насколько позволял обзор из кабины, бегло осмотрел тесный ряд неравномерно желтеющих деревьев: рябые долговязые тополя, полуобнажённые акации, ветвистые клёны в рыжих звёздах. Бабье лето во всей красе. И никаких признаков разрушительной стихии. Никитин сверился с картой:

– Кто-то заметил дым?

Подчинённые вразнобой подтвердили очевидное.

Никитин поднёс к щеке тангенту радиостанции.

– Катет, катет. Я угол. Прошу на связь.

– Катет на связи. Передавайте.

– Прибыли к месту вызова. По внешним признакам пожар не обнаружен. Проводим разведку.

– Вас поняла, – ответила диспетчер пожарной части. Прозвучало ещё два коротких хрипа из динамиков, и радиостанция затихла.

Никитин обернулся и встретил взгляд Димы Тишкова. В его серых глазах задор и неиссякаемый энтузиазм. Пятый год в карауле пожарным, а всё ещё видит приключение даже в тушении мусора на свалке.

Командир отделения Валерий Марченко отрешённо смотрит в окно дверцы. Уже смирился с предстоящей неблагодарной рутиной и символично ждёт указаний от начальника караула, и так прекрасно зная, что нужно делать. Он такой же, – подумал Никитин, как большинство огнеборцев: не против дежурства без выезда и впереди планеты всей, когда звучит тревога. Спасти, оказать помощь – это не только в уставе и правилах, это пропечатывается в подкорке мозга с первого серьёзного пожара. А какой подвиг в таскании рукавов по посадкам или тушении мусора?

– Валера, Дима, метнитесь вдоль трассы. Только без фанатизма. В заявке чётко указано: дым из лесопосадки вблизи остановки. Сан Саныч, стой пока здесь. На связи, – кинул Никитин через плечо водителю и соскочил с высокой подножки на узкую полоску жухлой травы. Вслед захлопали дверцы кабины, и пожарные спешно разбрелись вдоль дороги.

Никитин быстрым шагом вернулся к остановке, чтобы проверить свою догадку. Нужно было торопиться. В штабе оперативно-спасательной службы, мягко говоря, не приветствуется задержка информации даже по самому незначительному выезду. Непосвящённому покажется, что тут всё просто: либо пожар есть – тогда принимаются меры по его ликвидации, либо пожара нет. На практике гораздо сложнее и запутаннее. Нет вопросов, когда огонь виден невооружённым глазом. А как быть в случае отсутствия признаков пожара? Ошибка заявителя? Заведомо ложная информация? Или коварный огонь притаился, и в данный момент подкрадывается к легковоспламеняющемуся материалу, чтобы обрести силу способную нанести огромный ущерб, угрожая всему живому?

Над решением подобной задачи и сосредоточился начальник караула Никитин. Повтор набранного номера на мобильнике оказался безрезультатным. Заявитель по-прежнему находился вне зоны доступа. Возможно, тот сейчас удалялся от города со скоростью рейсового автобуса, пересекая зону отсутствия покрытия мобильной связи, а может, просто выключил телефон, решив, что с него достаточно выполненного гражданского долга. Люди порой ведут себя очень странно, что касается заявления о пожаре. Сперва сообщают, что где-то там, не пойми где, чего-то страшно горит, а потом, опасаясь ответственности за недостоверную информацию, отключают телефон.

Никитин всматривался в частокол из лиственных деревьев вперемешку с высоким непроходимым кустарником, силясь обнаружить дымку или отблеск пламени, и спиной чувствовал на себе взгляды из проезжавших по трассе автомобилей. Это особое ощущение, когда люди читают на твоей чёрной спецовке надпись светоотражающими буквами: СПАСАТЕЛЬ. Чувствуется гордость за принадлежность к пожарному ремеслу, но и повышается ответственность. Чего уж говорить, когда являешься руководителем тушения пожара или спасательных работ.

Порыв ветра донёс слабый запах жжёной листвы. Никитин, следуя по запаху, обошёл вокруг навеса из железобетонных плит и заметил тропку, разрезающую бордовые заросли кустарника. Не раздумывая, сбежал по склону и очутился в небольшом леске. Даже изрядно поредевшие зеленовато-жёлтые кроны не пропускали прямые солнечные лучи, и свет рассеивался где-то вверху, создавая полумрак. Шум дороги остался за стеной кустарника. В этой упоительной тишине особенно гулко отдавался хруст веток и шуршание опавшей листвы под ногами. Никитин, озираясь на ходу по сторонам, скорее из предосторожности, пересёк довольно широкую полосу лесопосадки и на мгновение задержал взгляд на открывшемся просторе. Прямо перед ним раскинулся глубокий овраг. Тропа раздваивалась: одна пересекала впадину и терялась в ряду разновеликих частных домов с квадратами огородов, другая резко забирала вправо. Никитин свернул направо и тут же нашёл подтверждение своей догадке. Он ускорил шаг и выбрался на поросшую приземистой травой грунтовую дорогу. Миновал крайний, видимо, нежилой дом и остановился напротив калитки следующего.

Ощупал взглядом окрестности, но кроме не догоревшей кучи мусора с хилыми клубами удушливого дыма, других незаконных очагов не обнаружил. Судя по тлеющим древесным углям, недавно здесь, посреди дороги, отделяющей лесопосадку от линии хозяйских дворов, полыхал приличный костёр. Сомнений у Никитина не осталось: именно этот источник дыма и привлёк внимание гражданина, звонившего с остановки.

Никитин снял пристёгнутую к нагрудному карману переносную радиостанцию.

– Катет, катет. Я угол. Прошу на связь.

– Катет на связи. Передавайте.

– На открытой территории по адресу, – Никитин прищурился, рассматривая адресную табличку на ближайшем доме, – переулок Садовый, четырнадцать, горит мусор на площади два квадратных метра. Приступаем к ликвидации пожара подручными средствами.

– Вас поняла, – последовал ответ.

Никитин выдержал паузу и снова нажал кнопку передачи:

– Угол два, я угол. Прошу на связь.

– Я слышал, – нарушая правила радиообмена, коротко ответил Марченко.

– Валер, за остановкой тропка через лесопосадку. Потом направо. Захватите ведро воды и лопату. Как понял?

– Понял, Николаич.

***

Грунтовка сворачивала влево. Высокий дощатый забор с облупившейся краской скрывал прочие строения в переулке, отчего казалось, что в этом забытом богом уголке на окраине города, кроме двух ближайших домишек и лесного массива ничего нет. Несколько пятен выгоревшей земли выдавали регулярное выжигание мусора. Хозяева не показывались. Стоило Никитину подойти к калитке, как злобный собачий лай отбил всякое желание заглядывать во двор.

В низкой хатке-мазанке времён царя Гороха, с кое-где отвалившейся штукатуркой и латанной шиферной кровлей без водостоков, всё ещё теплилась жизнь. Но очевидно в своё время уйдёт вместе с их престарелыми хозяевами, как, вероятно, случилось с крайним домиком. Крыша его просела внутрь, будто примятая старая шляпа. Заколоченные почерневшими досками окна напоминали веки мертвеца, покрытые монетами для Харона. Пожелтевшие стены потрескались и заросли диким виноградом. Забор покосился, держась на честном слове и бурьяне. На задворках сплошь сухой репейник.

"Чем только народ думает? Шальная искра – и огонь помчится по не скошенному сухостою отсюда и до горизонта. Их же хибары полыхнут одна за другой, как свечки, а они мусор палят", – Никитин вспомнил недавний пожар, где одинокая старушка решила сжечь мусор во дворе. Десять минут – и крыши как не бывало.

Никитин вернулся к костру и, не дожидаясь подчинённых, принялся берцами размазывать тонким слоем дымящуюся листву по дороге. Притоптывая подошвой тяжёлых ботинок тлеющие угольки, не сразу обратил внимание на стихший лай.

Опустилась подозрительная тишина. Можно было расслышать, как жалобно посвистывают влажная листва и стебли бурьяна в судорожных объятиях чахлого пламени.

За забором осторожно зашелестели кусты, выдавая местоположение скрытых наблюдателей. Никитин, не оборачиваясь, прислушался.

– Я же тебе говорила, – донёсся из-за забора скрипучий шёпот пожилой женщины, – пожарники без воды ездят.

– Цыц! – старческий баритон невидимки обозначил свою дислокацию по другую сторону калитки.

"Почему без воды? – про себя возмутился Никитин. – Какой в этом смысл?". Он сперва хотел просто окликнуть хозяев, представиться и разъяснить, насколько опасен огонь в неподготовленном очаге, что сжигать мусор запрещено и тому подобное. Но обидная фраза пожилой гражданки подстегнула действовать креативно. Ему в голову пришла идея, которая показалась более эффективной, чем скучная официальная болтовня.

Никитин выпрямился, развёл локти в стороны, отчего казалось, будто его фигура, и без того довольно атлетичная, увеличилась в разы. Шумно загребая ногой листву, развернулся. Для большего эффекта шлёпнул перчаткой по пожарной каске, закреплённой сбоку на широком поясе. Громко топая, сделал несколько шагов в направлении ближайшей ограды и, имитируя переговоры по рации, нарочно повысил голос.

"Докладывает начальник караула капитан Никитин. Поджигателей пока не обнаружили. Так точно, товарищ генерал! Ищем! Как только найдём вредителей, тотчас же вызовем полицию. Пропишут им штраф по первое число! А то завели моду экологию портить. Пусть только попробуют ещё хоть раз...".

Услышав голоса пожарных, Никитин досрочно свернул представление.

В ответ на тактические манёвры начальника караула слабо различимый звук удаляющихся шлёпанцев подсказал, что скрытые наблюдатели отступили на запасную позицию в глубине двора.

Марченко на ходу что-то пояснял Тишкову и активно жестикулировал. Лопата в правой руке ничуть не мешала ему изображать мнение. Тишков с ведром в руке шёл следом и поддакивал, не упуская из виду пируэты лопаты, выкрашенной в красное. Однако не приближение подчинённых привлекло внимание Никитина. Чуть в стороне от дороги, на крыльце заброшенного дома курил мужчина. На первый взгляд ему было, как и Никитину, около сорока. Среднего роста. На угловатой бритой голове заметная плешь на макушке. На нём был медицинский бирюзовый костюм с коротким рукавом. Не по сезону одёжка, пусть даже в такой тёплый октябрьский денёк. Никитин принял незнакомца за врача или фельдшера со скорой помощи. Только вот ни белого автомобиля с красным крестом на борту, ни других медработников поблизости не наблюдалось. Он будто особь, отбившаяся от своей стаи. Впрочем, также можно было сказать и про Никитина.

"Откуда он взялся?" – на лице Никитина проступил живой интерес.

Пожарные, изредка переговариваясь, принялись добивать полудохлый костёр: Марченко ворошил лопатой дымящую листву, Тишков экономно плескал ладонью воду из ведра на тлеющие угли.

Убедившись, что подчинённые легко справляются без его помощи, Никитин неспешно приблизился к заброшенному дому. Встретив взгляд незнакомца, Никитин заговорил первый.

– Добрый день.

– Добрый, – ответил лысый медик.

– Знаете кто выпаливает мусор?

Мужчина замотал головой и отвёл глаза. Никитин остановился в нескольких шагах и проследил за его взглядом. Вероятно, действия пожарных казались ему нелепыми.

– А где же ваша большая красная машина? – сказал незнакомец, едва сдерживаясь, чтобы не вставить какую-нибудь остроту.

– Там, – Никитин махнул рукой в сторону трассы. – Адрес дали не верный, а переезжать в объезд долго. Да и ради кучки мусора нет смысла. Справимся и так.

Мужчина кивнул, изображая, что понял.

– Вы тут живёте?

– Не-ет, – удивился лысый медик.

Нависла пауза. Никитин всё подыскивал слова, чтобы деликатно выяснить, кем является собеседник.

Мужчина тем временем потерял интерес к пожарным и принялся вертеть головой, будто кого-то высматривал. Докурил и растёр окурок тапком. На лице отразилось плохо скрываемое разочарование.

– Всего доброго.

– Удачи, – кивнул Никитин, искоса поглядывая, куда же направится лысый...

Внезапно окружающий мир для Никитина исчез. Осталось некое ощущение пустоты, которую ни увидеть, ни услышать, ни потрогать. И всё же улавливалось чьё-то присутствие: всюду и нигде одновременно. Будто он –одномерное существо, точка на бесконечной плоскости без возможности постичь наблюдателя из многомерного пространства. Это отключение от реальности длилось всего пару секунд, но напугало так, как никогда раньше. Вспыхнул свет, и перед глазами, как на старой киноленте, рябью пробежали помехи. Никитин замер с окаменевшим лицом, бешено вращая глазными яблоками. Где-то там, за пеленой, приближались расплывчатые фигуры пожарных, подрагивали нечёткие контуры деревьев, а под самым носом замелькали непонятные символы. Никитин попробовал отмахнуться от них, как от назойливых мух. Не вышло. Они словно приклеились к его глазам. Никитин прятал лицо в ладони, крутил головой. Как ни вертелся, диковинные иероглифы упрямо чередовались с неразборчивыми значками.

Никитин почувствовал на предплечье железную хватку. Его развернуло спиной к дороге. В смутном образе он разглядел лысого мужчину.

– Без паники, – тихо произнёс незнакомец прямо в лицо Никитину и хорошенько того встряхнул.

Никитин начал подавать признаки адекватности.

– Что видите? Значки? – снизу-вверх всматриваясь в серые глаза, спросил незнакомец.

Никитин, продолжая безумно таращиться, утвердительно кивнул.

– Всё нормально, – успокаивающе произнёс лысый мужчина. – Я тоже иногда их вижу. Распознать можете?

Никитин, с трудом преодолевая смятение, сосредоточился. Беспорядочная смена символов завершилась остановкой на кириллице. Значки тут же исчезли, и на миг вспыхнула надпись: СИНХРОНИЗАЦИЯ ЗАВЕРШЕНА. Вернее, это не было надписью в привычном понимании. У букв не было цвета, отсутствовали форма и размер. Они словно пропечатались в его мозгу. Никитин элементарно осознавал присутствие сообщения и его исчезновение, будто фраза являлась продолжением его собственных мыслей, а не влиянием извне.

– Пропали, – во взгляд Никитина вернулась осмысленность.

– Всё в порядке, не волнуйтесь, – успокаивал медик.

– Не волнуйтесь? – вспыхнул Никитин.

– Николаич! – донеслось из-за спины.

Никитин, как мог, изобразил спокойный вид и обернулся.

– Мы закончили, – с подозрительной интонацией сказал Марченко. – Что-то случилось?

– Всё в порядке, – сказал Никитин. – Возвращайтесь к машине, я скоро.

Пожарные переглянулись и неохотно последовали приказу.

– Кто вы такой? Какого хрена! Что это было? – шёпотом кричал Никитин.

– Не надо так нервничать, – невозмутимо сказал медик. – Стандартная процедура. Они так налаживают интерфейс. Вероятно, скоро понадобитесь.

Никитин, ощутив слабость в ногах, заметался взглядом в поиске подходящей точки опоры. Незнакомец распознал намерения и усадил его на крыльцо.

– Какой ещё интерфейс? Кому понадоблюсь? – обхватив русоволосую коротко стриженую голову, допытывался Никитин.

– Придёт время, всё сами узнаете. Мне пора идти. Думаю, ещё увидимся...

Позади скрипнула дверь. С минуту Никитин сидел, уставившись в никуда. Разум категорически отказывался верить в то, что с ним произошло.

Наконец к Никитину вернулось самообладание. Он вскочил на ноги и с силой дёрнул ржавую ручку. Дверь, за которой скрылся незнакомец, не поддалась.

Никитин собрался было взломать дверь пожарным топориком, висевшим в чехле на поясе, но заметив невдалеке своих подчинённых, передумал. Пожарные топтались на месте и поглядывали в сторону Никитина. Очевидно, их не убедили слова начальника караула. Они решили задержаться и проследить на всякий пожарный.

Это остудило пыл Никитина. К тому же он каким-то образом знал, что никого в заброшенном доме нет. Тогда куда подевался лысый? Кто такие Они?

Вопросы вопросами, а служба обязывала действовать согласно уставу. Начальник караула доложил по рации о ликвидации пожара и, не обращая внимание на престарелых наблюдателей, направил свои задумчивые шаги вслед подчинённым. Даже когда его силуэт растворился в лесопосадке, макушки стариков ещё некоторое время, как поплавки, всплывали над забором.

– Николаич, ты в норме? Я такую пантомиму в твоём исполнении впервые вижу, – мягко сказал Марченко.

Тишков притих, вспоминая представление.

– Да всё в порядке. В глаза что-то попало, – увиливал Никитин. – Медик подсуетился и помог. Теперь, правда, всё нормально.

Марченко допытываться не стал, как-никак Никитин начальник, правда, на деле такой же пожарный, как и остальные, только ответственности побольше.

***

Никитин второй час, барахтаясь на мелководье дремоты, ворочался в своей постели. После дежурства он телом и душой остро нуждался в отдыхе, но сон не шёл. Тяжёлые капли барабанили по жестяному отливу за окном, заглушая прочие звуки с улицы. Обычно шум дождя его убаюкивал, теперь же скорее раздражал. Никитину не терпелось погрузиться в глубокий сон, забыться на несколько часов. Бывало, поспит, и образ сгоревшего человека с обуглившимися конечностями и вздутым туловищем в купе с ужасным запахом запечённой плоти затирается, сглаживаются пики восприятия. Своего рода защитный механизм психики: помогай, пока можешь, делай всё, что в твоих силах, но когда уже ничего не исправить – забудь! Повернись спиной. Ступай, живи дальше!

Как правило, такой подход срабатывал, но не в этот раз. На дежурстве ему довольно успешно удавалось отстраниться от анализа событий в переулке Садовом. Теперь же переживания всё больше овладевали им.

Наконец Никитин отказался от бесплодной попытки уснуть и направился в кухню. Настенные часы показывали полдень. Он поймал себя на мысли, что почти на автомате приготовил себе растворимый кофе с молоком. Подумал, что если случится потерять зрение в результате травмы на пожаре или по болезни, то его быт в квартире особенно не измениться. Движения отточены и не требуют осмысления, будто ночью, когда, не открывая глаз, в полусне находишь дорогу в туалет.

Никитин поставил большую чашку на подстаканник возле монитора, расположился в своём удобном кресле и включил компьютер. Выбрал трансляцию онлайн радио со спокойной музыкой, запустил "танки". Поражение за поражением. Откатав пару боёв, вынужден был признать, что игра не способна отвлечь, не в данной ситуации, а только подкидывала поленьев в очаг раздражения.

Никитин закрыл игру, откинулся на спинку кресла и посмотрел в окно: крупные листья грецкого ореха, подёрнутые желтизной, вздрагивали от каждого прикосновения дождя: насмерть промокшие, жалкие, понуро доживающие свой срок в сырости и холоде. В этот момент Никитин осознал, что чувствует себя также.

Внезапно на жестяной отлив с грохотом опустился голубь. Никитин вздрогнул от неожиданности и уставился на птицу. Обычный сизарь топтался на месте, гулко барабаня лапками по металлу, и дёргано вертел головой, искоса поглядывая в комнату. Голубь заметил человека и замер. Никитин неожиданно для самого себя взмахнул рукой, мол: брысь! Голубь встрепенулся, но не улетел. Вновь присмотрелся к человеку и клюнул в стекло. Никитину наглость птицы показалась забавной. Он сходил на кухню за краюшкой хлеба. Голубь весь сжался, но остался на месте, подозрительно поглядывая то одним, то другим выпученным глазом на руку, показавшуюся из приоткрытого окна. Никитин накрошил хлеба, закрыл окно и вернулся в кресло. Голубь тут же принялся цокать клювом по жестянке.

Казалось бы, такая мелочь – всего-навсего покормил птицу. Но это придало Никитину уверенности и сил взглянуть правде в глаза – он был подавлен и напуган. Его бросало в дрожь только от одной мысли, что какие-то Они беспрепятственно завладели его разумом. Вчера Они изменили реальность, а завтра...

Никитин представил себя на обеспечении пожарной безопасности во время концерта под открытым небом. Пожарный автомобиль припаркован за сценой. Представление в самом разгаре. Подчиняясь чей-то злой воле, он прячет под спецовкой взрывное устройство и беспрепятственно движется в самую гущу горожан...

"Нет, слишком примитивно. С таким и идиот справится, – Никитин отмахнулся от этой мысли. – Тогда что имеем? Некие Они наладили ментальную связь с сотрудником оперативной службы МЧС. Для чего?".

Единственный кто мог дать ответ – это лысый медик, который исчез, без намёка где его искать. Решение было естественным как дыхание: придумать для себя объяснение и с этим жить дальше.

Никитин отдавал себе отчёт, что такие рассуждения смахивают на самообман. Однако осознанно предпочёл зыбкую тропу к свету, нежели магистраль во мрак.

В комнате посветлело. Сквозь поредевшую крону ореха проклюнулось лоскутное небо: серое с голубым. Мокрые листья заблестели жизнью.

Никитин посчитал бесперспективным копаться в том, кто и каким образом сумел подобрать ключ к его разуму, если, обладающие такой мощью решили придерживаться инкогнито. Как честный атеист, отмёл всякую причастность к религии. Жизненный опыт подсказывал, что стоит чуду найти разумное объяснение, как оно теряет свою божественность.

Наверняка, рассуждал Никитин, Они не набрасываются на первого встречного гражданина, а действуют избирательно. Тогда по каким критериям происходит отбор? Что общего между медиком и сотрудником МЧС? Первым, что приходило на ум – экстренные службы, первоочередной задачей которых является оказание помощи, спасение человеческой жизни. Какую Они преследуют цель? Вероятно, желают направлять, вести к месту, где требуется помощь. Иначе какой в этом смысл?

Ответ на вопрос: когда и где без дополнительной информации предугадать было невозможно. Предстояло только решить, как действовать, когда Они снова дадут о себе знать? Сможет ли он этому противиться? Вряд ли, судя по тому, как происходила стандартная процедура наладки интерфейса. К его мозгу подключились без спроса, как к телефону. Оставалось за малым – дождаться звонка и узнать, чего Они хотят.

Недопитый кофе остыл. Никитин заварил чай из мяты и, прихватив овсяные печеньки, вернулся к компьютеру. Мир Никитина вновь забрезжил определённостью. Настроение заметно улучшилось. К чему переживать о том, на что не в силах повлиять, а возможно, и не повторится? В то время, как миражи ответов так и остались где-то на линии горизонта и не думали приближаться, тревожность уступила место здоровому любопытству.

Поделиться этим переживанием с кем-нибудь другим, даже с близкими, он не решился. Уроков в жизни хватало.

Как-то ещё на заре своей службы, будучи пожарным, в шутку предсказал выезд на пожар. Ничего сверхъестественного – в пожароопасный период по десять выездов за сутки. Тот пожар выдался тяжёлым. На молодого бойца обрушился такой шквал негатива, будто он являлся причиной всех неприятностей. Тогда по своей неопытности Никитин не учёл, что пожарные большей частью суеверны. Впрочем, и не только пожарные. Так на своей шкуре усвоил, что люди более всего боятся того чего не понимают, и дай призрачный намёк на потустороннее, назначат тебя виновным за все беды.

Никитин в надежде на помощь интернета застучал по клавишам клавиатуры. Пока бороздил просторы всемирной паутины в поисках ответов, за окном показались сумерки. Хлопнула входная дверь, вспыхнул свет в прихожей, а он и ухом не повёл.

– Затылок, а затылок!

В комнате зажегся свет. Никитин, щурясь, обернулся.

– Что, любимая? – он встал навстречу жене.

– Так заигрался, что даже эсэмэски от любимой жены игнорит, – она устало посмотрела на мужа.

Никитин крепко обхватил жену чуть выше поясницы и, потянув на себя, чуть приподнял над полом.

– Пусти, Генка, раздавишь, – она закряхтела от удовольствия.

Никитин чмокнул жену в сухие губы и выпустил из объятий. От неё веяло сырой прохладой улицы. Длинные русые волосы пахли дождём.

Их руки встретились.

– Ух, какой ты тёплый! – она на минутку приложила его ладони к своим бледным щекам.

– К твоему сведению, Оля, я не игрушками занимался.

– Не ври. Глаза краснющие, как у рака. Лучше поставь воду на пельмени.

– Да здравствуют пельмешки!

Никитин, изображая жизнерадостность, поспешил в кухню. На столе рядом с продуктовой сумкой его телефон с укоризной высвечивал два не прочитанных сообщения от Котика.

– Как смена? – Оля наколола на вилку пельмешек и посмотрела на мужа.

– Такое, – скривил губы Никитин. – А у тебя?

Оля на миг прекратила жевать и закатила глаза.

– Опять эта мегера в магазин приходила.

Никитин свёл брови.

– Ну, эта новая молодая жена директора.

Никитин кивнул и надкусил пельмень.

– Да-а, совсем забыла, Санька звонила. На выходные приедет.

– Да-а? Это здорово, – сказал Никитин. – Стой! Мне же в воскресенье на смену.

– Так она в субботу приедет. Успеешь дочей налюбоваться.

– Тогда ладно. Что говорит про учёбу?

– Не просто. В группе ни одного парня. Женский коллектив, как пауки в банке.

– Справедливо, – кивнул Никитин.

– Ничего, справится. Александра вся в тебя – такая же упёртая.

– Не упёртая, а упрямая, – Никитин поднял указательный палец.

– Так, хватит в нашей семье и одного будущего филолога. Кстати, чем же ты таким важным занимался? – сказала Оля.

– Материал для план-конспекта подбирал.

– Тема?

– Актуальная, – Никитин выпрямился. – Пришельцы среди нас. Их классификация и тактико-технические характеристики.

Оля поджала губы и косо глянула на мужа.

– Ох, смотри! Не увлекайся.

Никитин вопросительно взглянул на жену.

– Ты о чём?

– Знаю я этих конспирологов. Насмотришься, потом начнёшь голову фольгой оборачивать, чтоб инопланетяне не завладели твоим разумом.

Никитин напрягся и с подозрением посмотрел на жену.

– Что? – слегка всполошилась Оля.

Никитин выдержал паузу.

– А про фольгу это хорошая идея, – он нервно ухмыльнулся.

– Да ну тебя, – улыбнулась Оля.

***

За плечами Никитина было много ярких событий в жизни: два высших образования, два десятка лет службы в МЧС и непростой путь от пожарного до начальника караула. Награды в спорте и за отвагу на пожаре. Летал на пожарном самолёте, тушил с пожарного катера. Ручкался с самим президентом на лесном региональном пожаре. А чего довелось повидать на выездах – это в отдельном томе пересказывать. Для полного набора незаурядных достижений не доставало разве что покорения Эвереста или выхода в открытый космос. Вместе с профессиональным и житейским опытом накопились травмы, наметились проблемы со здоровьем. Его уважали подчинённые и терпели начальники. У тех, кто поднимается с низов, нередко возникают затруднения с тёпленькими начальниками на всём готовом. Если коротко: дерзок, не признаёт авторитетов, но дело своё знает. На том и держался.

К своему сорокалетнему юбилею в сентябре Никитин добрался человеком с бурным прошлым и потерявшим к жизни всякий интерес в настоящем.

Казалось бы, на что жаловаться? Стабильность на службе. В семье приемлемый достаток и уют. Любимая жена – предел мечтаний: неувядающая, великолепная хозяйка без высшего образования, но от природы мудрая. Прелестная дочь – спортсменка, отличница, до жути самостоятельная.

Никитин и не жаловался, просто исчерпался азарт. Мир перестал быть загадкой, и только сила привычки заставляла жить. Многое, до чего смог дотянуться, испробовал. А с тем, что недоступно – смирился. Оперативная служба всё реже подбрасывала острые ощущения. Даже передряги с руководством перестали его будоражить. Окружение большей частью стало неприятным – настоящих друзей раз-два и обчёлся. На время серые будни скрасило увлечение компьютерными играми, но и они вскоре наскучили. Казалось, что уже ничто не способно его заинтересовать, подобно тому, как глубоководную рыбу не трогают волны на поверхности моря.

Никитин начал заглядываться на пенсию. А тут вдруг судьба подкинула шанс вновь почувствовать себя живым. Он сам, в полной мере не осознавая, безрассудно ухватился за эту возможность обеими руками.

Спустя месяц от события в переулке Садовом Никитин испытал на себе три стадии синдрома, которому ещё нет названия. Сперва он с подозрительностью прислушивался к своим ощущениям. Задавался вопросом: реально ли всё вокруг? Что, если история про Матрицу не на пустом месте?

Во вторую декаду тревожность сменилась томительным предвкушением чего-то необычного, ожиданием новых приключений.

К середине ноября вконец разочаровался и даже затаил обиду на отсутствие внимания со стороны неведомой силы под именем Они. Повеяло прежней жизнью. Никитин снова заскучал.

***

В стылом дыхании утра ощущалось близость зимы. Зыбкий туман выстилал изморось на ковры опавшей листвы. На зеркальном от луж асфальте отражалось свинцовое небо.

Никитин с небольшой дорожной сумкой в руке возвращался домой после относительно спокойного дежурства. Усталость и недосып компенсировались бодрым настроением. Он быстро шёл привычной дорогой, не озираясь и не обращая внимания на тесно жавшиеся друг к дружку, будто от холода, домишки тихой улочки. Мысленно уже видел себя дома в тёплых вязаных носках, с чашкой горячего кофе у компьютера. Ничего важного в планах не значилось.

Кленовый лист пронёсся над головой Никитина, точно летучая мышь. Никитин невольно дёрнулся и почувствовал странный лёгкий электростатический озноб, словно вибрация на мобильнике. Он явственно ощутил чьё-то призрачное присутствие, будто принял вызов по телефону, а в трубке – тишина. Таинственный абонент выжидал, оценивал...

"Без сомнения, это Они" – в этот раз Никитин психологически был к этому готов и его охватило лишь лёгкое волнение. Остановился и осмотрелся. Мимо проехало такси. Поблизости никого из прохожих. Пространство время будто замерло на этом пятачке вселенной, выжидая вместе с Никитиным. Он сосредоточился на себе и незамедлительно в голову пришла мысль, что требуется помощь и два варианта на выбор: согласиться или отказаться.

Будь это разговор привычным вербальным способом, само собой, Никитин бы не отказал. Однако в данном случае ход размышлений невозможно было скрыть. Первым, что пришло ему голову: "Ну почему сейчас? Такой облом. Я устал, замёрз, так хочется в тепло и выспаться"...

Ментальная связь оборвалась.

"Вот так просто? – Никитин не мог в это поверить. – Не изъявил желание – Они взяли и отстали? Ни настойчивости, ни попытки подчинения воли. Как в приложениях: установить или нет? Нет. На нет и суда нет".

Он испытал разочарование и обиду. А сколько было душевных терзаний, тревожных ожиданий, иллюзорных предположений. Казалось, что ему предлагали всего-навсего нечто вроде волонтёрства. Его выбрали из тысячи, может, даже из миллионов. Невзирая на то, что имеет дело с котом в мешке, Никитин ощутил ревность. Теперь его задание достанется другому...

Никитин понуро зашаркал по брусчатке.

"Несправедливо. Мало ли что в голову взбредёт, – он продолжал вести диалог с самим собой. – В голове у каждого свой вагон пустых мыслей. Вероятно, Они оценивают намерения, идущие от сердца. Это словами можно играть как хочешь, а с мыслями такое не провернёшь. Выходит, я променял, возможно, самое захватывающее приключение в своей жизни на домашний уют? А может, я передумал и рвусь в бой? Эй, вы! Есть там кто?".

На мгновение сознание Никитина замерцало, будто знойное марево. Уверенный, что третьего шанса не будет, не мешкая, принял предложение. Тут же всплыл образ заброшенного дома в переулке Садовом. Не то, чтобы он удивился, но всё же посчитал это странным.

Следуя к ближайшей остановке, Никитин прикинул в уме маршрут. Всё это напоминало оперативный выезд, с той разницей, что на нём не спецовка, а гражданка, и добираться ему не на пожарном автомобиле, а своим ходом. Опираясь на профессиональный опыт, не видел смысла гадать, что ждёт его в пункте назначения. Если Они не посчитали нужным дать более детальную информацию, значит, это не важно. Приедет – сам увидит. Голова сама собой наполнилась бытовщиной: о перспективах сборной по футболу; что подарить жене на годовщину свадьбы?

В тёплой маршрутке его разморило, чуть было не прозевал нужную остановку. На окраине оказалось холоднее, чем в самом городе. Лужи подёрнулись тонким льдом. Подмёрзшая земля застыла причудливыми гребнями на разбитой грунтовке. Никитин, игнорируя подозрительные взгляды редких прохожих, шёл так быстро, как только мог. Поздоровалась незнакомая девочка, очевидно, принимая Никитина за местного – ей и в голову не могло прийти, что в такую глушь заберётся посторонний.

Около заброшенного дома на верхушке сухого тополя истошно горланила ворона. Она так надрывалась, будто у неё было четверо лёгких. Никитин не считал себя суеверным, однако почувствовал, как в душу просачивается непонятная тревога. Недоброе предчувствие подпитывалось атмосферой забвения угрюмого закутка переулка Садового с чернеющими деревьями на фоне серого неба.

Подходя к дому, Никитин твёрдо решил: если дверь не откроется, больше в жизни не согласится на подобную авантюру.

Входная дверь поддалась. Противный скрип, будто вопль кошки, придавившей хвост, эхом откликнулся в пустом помещении. Никитин задержался на пороге и заглянул внутрь. Понадобилось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к темноте. В мерцающем полумраке проступили очертания плиточного пола и нескольких ступенек, ведущих к слабо освещённой площадке лестничного марша. Объём помещения явно превышал размеры самого дома. На входе едва заметная колеблющаяся прозрачная завеса. Это выглядело крайне необычно. Он немного понаблюдал. Так и не дождавшись знака, предчувствия, хоть чего-нибудь предостерегающего, шагнул вперёд.

Никитин, уверенный, что сделал шаг по ровной поверхности, всем телом ощутил резкое падение, будто при сильной качке. Он оглянулся – закрытая входная дверь отличалась от той, которую открывал. Однако она больше не занимала его, поскольку открылся вид на лестничный марш, уходящий вверх на несколько этажей. Прежде всего, как оперативнику, ему следовало оценить обстановку, принять решение и действовать. По опыту знал: начнёшь гадать, копаться в высоких материях, что возможно, а что нет, так ничего и не сделаешь.

Он бегло осмотрелся: высокое окно из квадратных стеклоблоков рассеивало тусклый свет, стены в голубой эмали, побеленный потолок из железобетонных плит, деревянные лакированные поручни вишнёвого цвета. Двустворчатая металлопластиковая дверь выбивалась из этого архаичного интерьера времён Союза. Никитин, не раздумывая, повернул ручку. Лицо обволокло теплом. Вдаль тянулся широкий, ярко освещённый коридор, по которому сновали граждане в бахилах и без, в медицинских белых халатах и бирюзовых костюмах. Заметив косые взгляды посетителей у кабинета с вывеской "Анализ крови" Никитин поспешил пройтись по коридору. Проходя мимо регистратуры, прочитал название поликлиники. Он понял, что ему нужно срочно найти место поспокойнее и осмыслить происходящее. Прошёл в конец коридора и у тамбура пристроился на свободную кушетку. Положил сумку на колени и для виду упёрся взглядом в стенд с агитацией профилактики вирусных заболеваний.

Больше всего его волновало не как попал в поликлинику соседнего города, а для чего? Чем он здесь может помочь, какую услугу ждут от него в медицинском учреждении? Это же не его профиль...

Ход его размышлений прервался запросом о помощи. Никитин без колебаний согласился. Однако вместо ожидаемого образа, указывающего на следующий пункт назначения, он почувствовал нечто странное. Сперва навалившаяся усталость показалась естественной после дежурства. Но этим не объяснялось появление шума в ушах и нарастающее головокружение. Он медленно покрывался бледностью и с каждым вдохом слабел, будто, капля за каплей, в никуда сочилась его жизнь.

Стоило Никитину засомневаться – тотчас же полегчало. Он лихорадочно размышлял о причине ухудшения самочувствия, но на ум приходила лишь всякая чертовщина об энергетических вампирах, колдовстве и прочем. К такому он точно не был готов. Когда приходилось идти в огонь, он хотя бы понимал, ради чего рискует жизнью. Сейчас же имел дело с чем-то метафизическим за пределами его познаний – это сбивало с толку и тревожило.

"Помогите", – от этого стона в закромах сознания сжалось сердце. У Никитина возникла уверенность, что на кону собственное будущее. Он замешкался, раздираемый противоречиями. Зачем все эти хитросплетения с перемещением между городами? Чтобы навредить ему, лишить жизни? К чему такие сложности, когда Они с лёгкостью могли всё устроить на пожаре. Достаточно внушением помешать ему закрепиться карабином на автолестнице и позволить упасть с высоты или задержать в задымленной зоне, когда закончиться воздух в аппарате. Что, если в результате его отказа произойдёт нечто такое, о чём будет сожалеть всю оставшуюся жизнь? Никитин вспомнил, как лично поучал молодых бойцов, что мужество пожарного не в отсутствии страха – мужество заключается в преодолении страха. Неужто сейчас откажет в помощи только потому, что его пугают последствия?

"С каких это пор я стал бояться последствий?" – хмыкнул Никитин...

Общее состояние организма постепенно ухудшалось и достигло состояния, когда Никитин мог запросто потерять сознание. В критический момент связь оборвалась. Несколько минут ему было настолько плохо, что даже не мог думать. Пришёл в себя от прикосновения к плечу.

– Мужчина, с вами всё в порядке?

Никитин вяло поднял голову. В шаге стояла немолодая женщина в зелёном хлопчатобумажном халате. Рядом с ней из ведра с мыльной водой торчала щётка.

– Всё нормально, – он мобилизовал все силы, чтобы выглядело убедительно.

– Что-то вы слишком бледны. Показалось, что вот-вот свалитесь на пол. Может, сходите в приёмный покой? Тут рядом, в соседнем здании. Там давление смерят.

– Нет, спасибо. Я просто устал.

Никитин тяжело поднялся и, пошатываясь, направился к выходу. Женщина проводила его сочувствующим взглядом до дверей тамбура и продолжила мыть пол.

Уличный холод освежил мысли, помог прийти в себя. И на душе повеселело. Он понятия не имел кому помог, да и помог ли вообще. Однако давно не чувствовал внутри столько света. Он стоял на крыльце, держась за поручень, дышал поздней осенью и собирался с силами в обратный путь, домой. Гадал, удастся ли через потайную дверь или придётся возвращаться рейсовым автобусом. В глазах блеснула идея.

"Точно! Сделаю сюрприз. Вот Санька удивится, – Никитин взглянул на часы в мобильнике. – Так, сейчас у неё пара, но на большую перемену, пожалуй, успею. А вечером буду дома. Олю только предупредить надо".

За спиной хлопнула дверь. Никитин искоса проследил за невысоким мужчиной в кожаной куртке поверх бирюзового медицинского костюма.

"Лысина! Тот самый лысый медик!" – Никитин встрепенулся и хотел было окликнуть мужчину, но тот уже скрылся в соседнем здании. Никитин, насколько мог, быстро пошёл следом. Вывеска над входной дверью гласила: "Приёмный покой".

В фойе ожидало приёма несколько человек. Молодой мужчина за стойкой дежурного врача мельком бросил взгляд на Никитина и продолжил переспрашивать шепелявого старика. Заметно схожие меж собой молодая и пожилая женщины шептались, стоя у окна.

– Мужчина, вошёл передо мной, – Никитин обратился к дежурному врачу. – Подскажите, где его найти.

Дежурный врач, не прекращая заполнять историю болезни старика:

– Лифт. Шестой этаж.

– Спасибо.

Никитин прошёл по стрелке: "Лифт", и вышел в коридор. Навстречу упитанная медсестра катила пустое кресло-коляску. Он съёжился, придумывая повод воспользоваться лифтом, но никто его не остановил. Медсестра прокатила мимо, безразлично виляя задом. Никитин остановился у кабинки и пробежался взглядом по списку. На шестом этаже находилась реанимация. Двери открылись. Никитин уступил дорогу вышедшему из лифта молодому человеку в голубом костюме медперсонала с бейджиком и в бахилах.

– Простите, – Никитин обернулся в дверях. – Ваша фамилия Никитин?

– Да, а что? – удивился Никитин.

– Быстро же вы, – молодой человек зашёл вместе с Никитиным в лифт и сходу нажал кнопку шестого этажа. – Вообще-то посетителям в реанимацию нельзя... Вот, наденьте.

Никитин, неуклюже переминаясь с ноги на ногу, напялил бахилы на кроссовки.

– Ждите здесь, я спрошу, – молодой человек скрылся за матовой стеклянной перегородкой.

Ошарашенный Никитин набрёл на мягкую кушетку и уселся ждать.

Через минуту явился молодой человек и, почёсывая свой длинный приплюснутый нос, виновато заявил:

– К ней сегодня нельзя, но вы не беспокойтесь...

– К кому к ней? – нервно оборвал Никитин и спешно потянулся за звонящим мобильником. – Слушаю.

– Никитин Геннадий Николаевич?

– Да.

– Никитина Александра Геннадиевна, девяносто пятого года рождения ваша дочь?

– Да-а, – Никитин почувствовал холодок на спине.

– Ей сделали срочную операцию. Вам необходимо привезти в больницу...

Никитин безвольно опустил руку и скорбными глазами посмотрел на молодого человека. Тот с очумелым взглядом беззвучно шевелил губами. Попятился и сел на соседнюю кушетку.

– Простите, – прищурив чёрные узко посаженные глаза, заговорил молодой человек. – А как вы здесь оказались?

– Что с Александрой? – спросил Никитин, трясущейся рукой убирая мобильник в карман.

– Э-э, – замялся молодой человек. – Попала в ДТП. Операция была сложной, но всё прошло удачно. Сейчас её состояние стабильное, средней тяжести.

– Вы интерн? – Тот кивнул. Никитин снова потянулся за мобильником, голосящим: "Господин назначил меня любимой женой!".

Забавный рингтон немного снизил напряжённость.

– Да, Оля.

– Гена, – из трубки донёсся всхлип. – Саня...

– Не волнуйся, я уже в больнице, разговариваю с врачом. С Александрой всё будет хорошо. Едь домой, потом наберёшь меня – скажу, что нужно привезти. Всё будет хорошо. Пока.

Никитин тяжело выдохнул в пол.

– Знаете, у меня, конечно, не так много опыта, только прохожу интернатуру. Но всё это как-то странно...

Никитин измученным взглядом посмотрел на интерна:

– Я вас слушаю.

– Я же мог спокойно пройти мимо, но что-то подтолкнуло обратится к вам. И дело не в том, что у Александры есть схожие черты. Тут нечто другое. Как и то, что Платонов на скорой в нужный момент проезжал поблизости места аварии. Не окажи он вовремя помощь... Допустим это можно отнести к счастливой случайности. Но вот чудеса с переливанием крови, а затем ваше появление...

– Какие чудеса? – оживился Никитин.

– Не стоит об этом, меня и так уже высмеяли.

– Я похож на того, кому сейчас смешно? Рассказывайте, прошу вас.

Интерн затеребил в руках подол куртки.

– У вашей дочери редкая группа крови... Был критический момент во время операции, когда я с ужасом наблюдал, как заканчивается донорская кровь. И вдруг контейнер начал восполняться. Поверьте, я тщательно проверял – кровь по-прежнему поступала в систему, а не наоборот.

– Откуда же кровь, по-вашему, бралась? – Никитин вспомнил своё обморочное состояние.

– Вот и я о том же. Будто из воздуха. Кто такому поверит?

– Я верю. Спасибо вам.

– Мне за что? – смутился молодой человек и посмотрел за спину Никитину. – Кстати, вот познакомьтесь, Виктор Николаевич Платонов, ангел-хранитель вашей дочери. А это отец пострадавшей – Никитин...

Никитин обернулся и поднялся: Геннадий Николаевич, – сказал он и протянул руку.

– Говорил, что свидимся, – устало произнёс Платонов, отвечая на рукопожатие. – Не думал, что так... Впрочем, я уже сменился. Переоденусь и можем встретиться. – Никитин кивнул. – Через полчаса в кафе через дорогу.

Платонов уехал на лифте.

– Слушайте, я отказываюсь что-либо понимать. А Платонова вы откуда знаете?

– Долгая история. На пожаре как-то пересеклись.

Последняя фраза совершенно выбила из колеи молодого человека.

– Скоро жена перезвонит, – сказал Никитин, – расскажите подробнее о состоянии Александры, что нужно привезти и что дальше?

***

Пользуясь изобилием свободных мест в кафе, Никитин и Платонов устроились за столиком у окна с видом на широкий проспект. Взгляд приятно цеплялся за ряд шикарных голубых елей вдоль поликлиники.

– Не спрашивайте, что и как? – Платонов опередил вопрос. – У меня нет ответов, только догадки. Иногда вижу образы. Полагаю, нечто похожее и у вас, – Никитин кивнул, – и делаю, что могу. Каждый из нас знает только то, что должен. Главное – девушка выжила.

– Благодаря вам, – с чувством произнёс Никитин.

– И вам, если верно понимаю фантастическую историю интерна.

– Я-то думал, что оказываю услугу. Выходит, услугу оказали мне, дав возможность поучаствовать в спасении дочери. Страшно представить, если бы я струсил...

Принесли заказ.

– Но не струсили же. Значит, Они просчитали верно. Вероятно, ваша дочь сыграет важную роль в будущем, – Платонов надкусил круассан и пригубил горячего шоколада из чашки. Никитин последовал его примеру, с той разницей, что в его чашке был кофе с молоком.

– Приятно слышать. И какую же?

– Да что угодно. Может, станет лидером нации, как Маргарет Тэтчер, или родит гения.

– Выходит, Они знали, что произойдёт, если заранее наладили со мной связь? А не проще было предотвратить аварию?

– Думаю, Они не знали. Я придерживаюсь мнения, что будущего не существует, поэтому в него невозможно заглянуть. Всякие там прорицания – сплошное шарлатанство. Зато Они мастера по части прогнозов и реагирования на критические ситуации.

– И ловко управляют пространством, – вставил Никитин.

– Вот-вот. Некая экстренная служба, что-то вроде наших, только более высоких порядков и, вероятнее всего, на глобальном уровне. Только, сдаётся мне, эта помощь не для всех.

– Почему так? В ресурсах ограничены?

– Знаете, за три года Они так и не изъявили желание раскрыть карты или поговорить по душам. У меня есть своя гипотеза на этот счёт. Вот представьте, например, вы увлекаетесь муравьями: изучаете, наблюдаете со стороны. Вдруг замечаете угрозу, нависшую над колонией. Как помочь, не разворотив при этом муравейник? Насекомое не в силах понять слова. Приходится опускаться до его уровня и с помощью понятных ему запахов, вибраций стимулировать действия в нужном направлении.

– Присматривают, значит, за нами, букашками.

– Как-то так, – Платонов доел булочку и отставил порожнюю чашку.

– Значит ли, что Они замешаны во всех чудесах в мире? – сказал Никитин.

– Не факт, что во всех. Подозреваю, Они и к неприятностям имеют отношение. Кто знает, какие виды на нас. Не исключено, что махнут на всё, да и перезагрузят Землю к чертям. А вообще, некоторые тайны прекрасны именно потому, что не имеют разгадки, и есть вопросы, ответы на которые лучше никому не знать, – Платонов выдержал паузу. – Желаю скорейшего выздоровления вашей дочке. Мне пора. Будет на то воля всевышних – ещё увидимся.

– Спасибо, всех благ, – Никитин проводил благодарным взглядом Платонова до выхода, потянулся за мобильником и подумал о том, как он невозможно устал...

***

Вскоре после выздоровления Александра Никитина заявила родителям о своём решении стать врачом. Возражений не было. Никитин даже углядел в этом некую заявку на роль избранной. Жизнь семьи Никитиных потекла прежним руслом. «Интерфейс» больше не напоминал о себе. А у Никитина появилась странная привычка во время просмотра новостей о чрезвычайных ситуациях вглядываться в лица на экране, словно пытался высмотреть кого-то знакомого.

Автор: 6YDbTE_DO6PbI

Источник: https://litclubbs.ru/writers/8707-interfeis.html

Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!

Оформите Премиум-подписку и помогите развитию Бумажного Слона.

Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.

Читайте также: